ВЕТЕРАНЫ РОССИИ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ ВЛАДИМИРА ПУТИНА НА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ В ОТНОШЕНИИ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ ФОНДОВ

В Российской Федерации более 18,5 тысячи различных благотворительных фондов, и это не считая автономных некоммерческих организаций, которые в своих уставах подразумевают благотворительность. По статистике пожертвований больше всего собирают больные груднички-сироты, на втором месте подростки со сложными заболеваниями. Потом идут собаки и пожилые люди, а вот у обычных российских граждан, попавших в смертельную ситуацию, шансов собрать даже миллионную сумму на лечение почти нет.

Откуда и каким образом хлынули на наши телеэкраны различные благотворительные фонды и собиратели пожертвований, стремящиеся им помочь?

Разумеется, всё это не даёт ни в коем случае оснований утверждать, что «в благотворительности сплошной обман». Есть прозрачные и честные фонды, есть проверенные и опытные частные сборщики. Как правило, их достаточно просто узнать по тем усилиям, которые они вкладывают именно в то, чтобы любой жертвователь в любой момент мог убедиться в судьбе своих пожертвований.

Тем не менее, в столь деликатной сфере, как благотворительность в нашей стране, все мошенники работают по одной той же схеме — либо они врут, либо умалчивают. Уголовный кодекс Российской Федерации определяет мошенничество (ст. 159 Уголовного Кодекса РФ), как «хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием». В той же Википедии «под обманом понимается, как сознательное искажение истины (активный обман), так и умолчание об истине (пассивный обман). В обоих случаях обманутая жертва сама передает свое имущество мошеннику».

Реклама, которая вызывает вопросы у миллионов россиян, размещается благотворительными фондами, действительно собирающими деньги на лечение детей. Однако мало кто догадывается, что значительная часть собранных таким образом средств вкладывается снова в рекламу. Как правило, благотворительный фонд размещает рекламу либо по социальной квоте, если речь идет о государственных СМИ, либо по безвозмездному договору сотрудничества с коммерческой компанией, если удается договориться. Существует два типа размещения информации о фонде в СМИ - на бесплатной и на коммерческой основах. Крупные, известные фонды за рекламу не платят, но есть фонды, которые покупают, например, то же рекламное время в средствах массовой информации по рыночным расценкам и показывают свои ролики по сбору средств как обычную рекламу.

Появление названия благотворительного фонда и его героев на экране телевизора не может быть гарантией того, что информация проверена, и что все собранные деньги уйдут конкретному человеку. В подавляющем большинстве случае да, уйдут, но, может быть, и нет. К тому же закон не обязывает фонд указывать, что информация о его деятельности размещена на коммерческой основе - это вопрос самого СМИ. Печатные СМИ, как правило, это указывают, а вот электронные СМИ и ТВ чаще всего нет, хотя есть и исключения.

Все мошенники в благотворительности паразитируют на одном и том же человеческом качестве – милосердии, на теме смертельно больных детей или же продвигает очень пафосные проекты, с громкими названиями и неконкретными целями и методами их достижения.

Федеральный закон о благотворительных организациях и благотворительной деятельности датирован 1995 годом и с тех пор практически не менялся. В своё время он принимался для того, чтобы регулировать отношения коммерческих компаний со своими подопечными, по факту дочерними, фондами, но даже тогда он ничего толком не регулировал. С тех пор наше общество настолько изменилось, что в настоящий момент благотворительные организации не очень понимают, как его можно применять, а Министерство юстиции Российской Федерации, которое следит за его исполнением, не очень понимает, как проверять его исполнение.

К примеру, в данном законе есть загадочный пункт о том, что благотворительный фонд обязан работать по благотворительной программе. О том, что такое эта программа, какие предъявляются к ней формальные требования, что в ней должно быть, никто не знает. Также есть положение, что у фонда должен быть попечительский совет, а зачем он нужен и кто в него должен входить, как должны подбираться люди для совета – непонятно. Попечительский совет вроде как должен утверждать финансовый отчет благотворительного фонда, но опять же не очень понятно, что случится, если он этого не сделает.

В принципе так во всём, Федеральный закон «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтёрстве)» от 11.08.1995 № 135-ФЗ чрезвычайно неконкретен, может толковаться очень широко, поэтому российские благотворительные организации живут, как хотят, а все имеющиеся положения в этом законе, в случае необходимости, достаточно легко и просто обходят.

Пожертвования в благотворительный фонд бывают двух типов: целевые, в назначении платежа которых написано, что они предназначены для конкретной помощи, и нецелевые. По уже упомянутому закону о благотворительности любой фонд имеет право 20% от нецелевых пожертвований использовать на свои административно-хозяйственные нужды.

Правда, данную правовую норму достаточно просто обойти. Например, кроме административно-хозяйственных бывают еще программные расходы, то есть расходы на благотворительные программы фонда. Соответственно, любого человека, работающего в фонде, можно оформить не как административно-хозяйственный персонал, а как сотрудника какой-то новой программы. Поскольку эти программы никак не регламентированы, фонду ничто не мешает внедрить столько программ, сколько ему захочется, и любого сотрудника назначить руководителем какой угодно программы. Не нарушая существующие требования российского законодательства, это очень простой способ любую зарплату вписать в 80%, а не в 20% нецелевых сборов, при этом непосредственного жертвователя совсем не обязательно с этой программой знакомить.

На официальном сайте любого благотворительного фонда должна быть опубликована публичная оферта, то есть документ, который подписывается не подписью, а действием, и когда вы совершаете какое-либо действие (финансовый перевод, например), значит, вы согласились на этот договор. В этих офертах пишут всё что угодно, и это единственный документ, который хоть как-то определяет природу финансовых средств, приходящих на счет благотворительного фонда через Интернет. Широкий простор для «финансового творчества». Например, благотворительный фонд, не мудрствуя лукаво, пишет в своей публичной оферте одну-единственную программу, сформулированную крайне абстрактно, что позволит ему, как показывает практика реальной жизни, до 50% полученных средств тратить на самого себя, в первую очередь на материальное вознаграждение работников данной благотворительной организации.

Большая часть мошенничества в благотворительности происходит в области частных сборов, за пределами благотворительных организаций. Просто потому, что деятельность любой организации, в отличие от действий частного лица, при всех существующих недостатках Федерального закона «О благотворительной деятельности и добровольчестве (волонтёрстве)» достаточно чётко фиксируется соответствующими органами. «Пожертвование благотворительной организации на программу такую-то» – может быть проверено, было ли оно использовано целевым образом. Тысяча рублей, которую вы перевели на личную карточку сборщику в социальных сетях, а тем более на электронный кошелек - его законная собственность. Доказать, что он вас обманул, после того, как вы пополнили его карман, достаточно сложно.

Максимум, что следствие может безошибочно установить – что вы перевели данные деньги в пользу конкретного гражданина. Был ли у него преступный умысел, есть ли вина в его действиях, имел ли он предвидение негативных последствий своих деяний – в общем, доказать «состав преступления» в этом случае весьма тяжело, а небольшой размер причиненного ущерба, как правило, не позволяет доводить такого рода случаи до суда.

Сейчас большинство сборов пожертвований частными лицами происходят в «Фейсбуке», «Инстаграме», «ВКонтакте» или «Одноклассниках», т.е. в социальных сетях. Если говорить про «Фейсбук» и «Инстаграм», то там контроля за сборами не существует вообще. Жаловаться на мошенников абсолютно бессмысленно, техподдержка «Фейсбука» предложит отвернуться и не смотреть на травмирующую вас запись, а человек, который собирает деньги, продолжит их собирать и ему ничего не будет. В «Инстаграме» ситуация такая же. В соцсетях «ВКонтакте» и «Одноклассники» положение вещей несколько иное: там техподдержка реагирует на запросы пользователей и достаточно оперативно блокирует аккаунты мошенников, но откровенный мошенник – это человек, который собирает на фейковую историю. Большинство же сборов условно мошеннические, т.е. это сборы на реальных детей и реальные истории, но большая часть этих сборов инициируется не самими родителями больных детей, а их друзьями и родственниками или благотворительными фондами.

Важно понимать, что все мошенники так или иначе обманывают, и неправдой может оказаться любая часть предоставленной информации, поэтому проверять имеет смысл всё. Если же некая часть предложенной информации не проверяема, а сама непроверяемость не объясняется, а попытки что-то выяснить блокируются, то вероятность мошенничества весьма высока.

Прежде всего, самый простой случай мошенничества - это когда нуждающегося в помощи просто не существует, и информация о нем не проверяема. Варианты различны, например, берётся фотография кого-нибудь пожалостливее, к ней придумывается какое-нибудь имя и продающий текст, и вот они - реквизиты для пожертвований, а дальше подайте сколько сможете, «милосердие не бывает недостаточно большим». Иногда берут документы (медицинские, без фотографий) реального человека и выкладывают их рядом с лицом кого-то другого. Дальше можно какое-то время поиграть в игру с «новостями», «отчетами», рассказами о том, что «ребенку стало хуже» и «срочно нужны деньги» и так далее, ровно затем, чтобы просто в какой-то момент исчезнуть.

Примерно та же технология используется при распространении вирусных объявлений о поиске доноров, закрытии собачьих приютов, перечислении денег за «лайки» в социальных сетях и так далее. В этом случае целью мошенников могут являться не столько деньги, сколько распространение информации. В одном таком объявлении об умирающей девочке была, например, скрыта рекламная ссылка обычной коммерческой структуры.

В похожем случае о реальном человеке рассказывают то, что не соответствует действительности, то есть выдаётся непроверяемая информация о проблеме, которая требует участия жертвователей - это ситуации, когда представлены недостоверные (старые, неполные или правленые) документы, либо когда они не представлены вовсе. Бывает, например, что родители просят о помощи своему «больному» ребенку, который либо вовсе здоров, либо не настолько сильно болен, что без посторонней помощи не обойтись. В другом случае все настоящее – и имя, и диагноз, и планы лечения, и даже счета, кроме одной частности: человек, на которого идет сбор, давно умер.

Была нашумевшая история с мальчиком Владом Шестаковым, о нем говорили даже на пресс-конференции Президента России Владимира Путина в декабре 2018 года. У мальчика была нейробластома и его хотели повезти лечить то ли в Турцию, то ли в Испанию, сборщики сами тогда не определились. Журналист из Владивостока Сергей Мильвит обратился к президенту с просьбой повлиять на врачей, которые якобы не отпускают ребенка, и разрешить его вывести из страны. На тот момент на счета матери ребенка было собрано около 10 миллионов рублей, ребенок же через 2 или 3 недели умер в больнице. Дальнейшая судьба денег, собранных якобы на лечение, неизвестна. При этом ребенок был настоящий, болезнь была настоящая, везти его никто никуда уже не собирался, так как на момент обращения к Владимиру Путину мальчик был нетранспортабельный. Формально привлечь собиравших деньги к ответственности невозможно, так как все, что было переведено, - это добровольные пожертвования.

Также этот подход, когда нуждающийся настоящий, а проблема его не проверяема – характерен и для мошенников, работающих на ниве социальных, а не медицинских проблем: подделать бедность проще, чем подделать болезнь. Кстати, этим же занимаются и попрошайки с табличками в общественном транспорте, в большинстве случаев они не в состоянии рассказать что-либо о том ребенке, на которого просят, ибо он либо придуман, либо они его в глаза не видели.

Более сложная схема включает реального нуждающегося в помощи, который просто не в курсе, что кто-то что-то для него где-то собирает, или же не контролирует того, кто собирает пожертвования - этом случае не проверяема связь между сборщиком и нуждающимся. Данная схема более рискованная, ибо сведения хотя бы частично проверяемы, но и более доходна, ибо таким сведениям, которые чем-то подтверждаются, несомненно, больше доверия. Зато в этом случае, как правило, неправдива, неполна или непроверяема информация о самих сборщиках пожертвований. Они могут быть и вовсе анонимны, а если сбор ведет организация – ее местоположение будет неясно, телефон будет молчать, а на письма отвечать будет робот.

Сегодня сборы на благотворительность в социальных сетях, как бы цинично это ни прозвучит, – это высококонкурентный рынок. Групп помощи много, больных много, поэтому тот, кто предложит более трешовую, более бьющую по нервам историю, тот и победил. На что реагирует публика? На смерть, на боль, на ужас, на несправедливость, на какие-то эмоции и тут крайне важно сказать, что нужно чётко отделять родителей больного ребенка от сборщиков.

Сборы в социальных сетях или через телевидение – это коллективные процессы. Ведением той же группы «ВКонтакте» занимаются не сами родители больного ребенка, им не до этого, у них ребенок находится в больнице. Подобные группы ведут волонтеры, т.е. те, кто делает это по велению души и сердца, и так называемые социальные предприниматели – те, кто делает это за процент от собранных средств. Цели вроде одинаковые, но интересы у этих двух групп сборщиков пожертвований совершенно разные.

Скажем, анонимные бородачи и женщины в черном, выдающие себя за священников и монахинь, и собирающие на улице и в метро пожертвования «на храм» – точно такие же мошенники. Именно такую схему поведения применяют все, кто выдает себя за сотрудников, волонтеров или партнеров известных фондов или других организаций, причем не только в сети.

В похожем случае сборщик пытается выдать себя за того, кем не является, например, создает фальшивые сайты фондов или фейковые группы в социальных сетях или учреждает организации с намеренно похожими на раскрученные названиями, занимает доменные имена, похожие на доменные имена сайтов, пользующихся доверием. К примеру, адрес http://www.podari-zhizn.com, ныне отключенный, у которого лишь заменена «ru» на «com» в адресе официального сайта фонда «Подари жизнь». Зачастую так действуют мошеннические фонды-однодневки, собирая средства без спросу у того, кому они нужны или же не информируя его о ходе сборов.

В настоящий момент человеку, даже судимому по статье 159 «Мошенничество» Уголовного кодекса Российской Федерации, невозможно запретить регистрацию собственного благотворительного фонда, ему невозможно запретить сбор денег в социальных сетях и даже написать, что он мошенник, невозможно, так как это будет клеветой. Узнать таких мошенников можно по обычным признакам мошенника – нежеланию идти на контакт и давать разъяснения, отсутствию информации об их инициативах на официальных сайтах фондов, соединению воедино реквизитов организаций и личных электронных кошельков непонятно кого, отсутствию детальных отчетов, общей мутности и непрозрачности.

Еще более сложные варианты мошенничества предполагают неправду или неполную информацию о механике сбора средств и их использования. В этом случае вполне реальные люди или организации собирают средства для вполне реальных нуждающихся, однако невозможно проверить соответствие собранных и потраченных средств, нет адекватных отчетов.

Мошенника интересуют деньги, а потому именно информацию о собранных финансовых средствах он будет скрывать в наибольшей степени, делать отчеты редко, делать их путанными, всячески уходить от ответов именно на вопросы о деньгах. Если действие происходит в социальных сетях, то у него постоянно будет то «не работать интернет», то «глючить компьютер», то «проблемы с банком», то еще что-то, мешающее ему быстро, четко и понятно отчитаться о том, сколько денег пришло и куда они ушли. Сюда же относятся отчеты без цифр, зато с красивыми картинками, или же попытка отчитаться по форме, по которой отчитываются благотворительные фонды в Министерство юстиции РФ – общими суммами поступлений и затрат, без детализации.

Надо подчеркнуть, что нарушения отчетности – самый частый и самый ясный признак мошенника. Именно тут проходит основная граница: готов человек честно рассказывать, что у него, как и где или не готов.

Еще в одном варианте благотворительной двусмысленности, который встречается почти исключительно в организациях, когда сам факт мошенничества неочевиден - это ситуация, когда сумма сбора завышена, ибо в нее включено вознаграждение, некая часть, которая остается на счету благотворительного фонда. С другой стороны, узнать организации, которые работают по такой схеме, очень просто - они никогда не выкладывают заранее счета за лечение, а также информацию о том, сколько, собственно, было заплачено после окончания сбора.

Юридически такую возможность организация может получить благодаря той или иной формулировке в назначении платежа – например, указав там «целевое финансирование программы такой-то», что дает возможность направить средства на любой аспект программы, включая зарплату ее руководителя. Такая организация всегда отчитывается максимально неконкретно, не указывая суммы поступлений и трат, хотя сам по себе отчет может быть исключительно красочен и многословен.

Еще одна схема мошенничества, недоказуемая юридически, крайне циничная и подлая, связана с обязательной смертью того, для кого собираются деньги, её практикуют как организации, так и частные лица. Суть данной комбинации в случае благотворительного фонда такова - открывается сбор средств для человека, находящегося в инкурабельном (неподдающемся лечению) состоянии, то есть уже не подлежащего лечению по стандартам современной медицинской науки. Находится клиника, которая за большие деньги берется «что-то сделать», хотя бы обследования. Делается расчет общей стоимости, в который включается всё, что можно – проживание, питание, сопровождение, переводчик, лекарства, возможные исследования и т.п., получается огромная сумма.

Далее начинается медийная истерика, повальные перепосты в социальных сетях, акции помощи, массовое участие волонтёров и так далее. Собираются деньги на счета организаторов или на счета фонда-оператора и когда уже собрана существенная сумма, человек улетает на лечение, деньги переводятся в клинику, после чего человек умирает, просто потому, что был смертельно болен еще до начала всего этого «благотворительного мероприятия».

Позже переведённые на счета клиники средства частично возвращаются на счет благотворительного фонда, ибо в связи со смертью пациента они не были использованы в полной мере – не были проведены заказанные исследования, он питался куда меньше рассчитанного срока, лекарств потребовалось меньше и т.п. Проблема в том, что эти средства становятся уже не пожертвованиями, а просто деньгами, которые вернула клиника и благотворительная организация может распоряжаться ими по своему усмотрению.

В случае же сбора частными лицами, как правило, связанными с крупными благотворительными интернет-марафонами и волонтерскими площадками, переводится не вся сумма собранных средств, понемногу, до того момента, когда пациент умирает, а дальше обычно начинаются скандалы и дрязги, переписка удаляется, концы быстро теряются, деньги начинают кусками перекидывать со счета на счет, и в конце концов оказывается, что вроде бы деньги были переведены «другим больным», но то ли не все, то ли не туда, а тот, кто этим занимался, из соцсетей удалился, обидевшись на чьи-то обвинения и так далее. Таких историй множество.

Справедливости ради стоит отметить, что зачастую люди, которые занимаются мошенничеством, все-таки имеют какое-то отношение к тем проблемам, о которых пишут - это могут быть и друзья, и мамы больных детей, которые сначала начали просить денег на реальную проблему. Затем, увидев, что это достаточно несложно делать, дальше с ними порой происходит неприятная и простая вещь, заключающаяся в том, что люди – это всегда люди и зачастую подвержены мирским искушениям. На твой счёт начинают капать деньги и трудно удержаться от соблазна, чтобы на каком-то этапе не решить, что эти деньги уже принадлежат тебе, что ты можешь делать с ними что угодно.

Как известно, для известной российской певицы Жанны Фриске было собрано 69 267 787 рублей, из этой суммы по её желанию 32 619 851 рубль перевели на лечение девяти онкобольных детей. Еще 11 636 146 рублей пошли на оплату счетов из клиник и от поставщиков лекарств. В итоге осталась сумма в 25 011 790 рублей.

Деньги для Жанны Фриске собирали и ее коллеги - например, Григорий Лепс. Сумму артист не афишировал, но, по неофициальным данным, она составила несколько миллионов рублей. Кроме Григория Лепса, пожертвования для Жанны Фриске сделал певец Эмин Агаларов, а также Николай Басков и Лолита Милявская.

По закону благотворительный фонд не имеет права держать у себя большие денежные суммы, поэтому в 2014 году он перечислил эти 25 миллионов на открытый банковский счет Жанны Фриске. При жизни певицы её родственниками был представлен отчет о тратах на сумму в 4 120 959 рублей, за оставшуюся сумму - 20 890 831 рубль - они не отчитались. Доступ к счету с пожертвованиями имели только близкие Жанны Фриске - её родной отец Владимир Фриске и её гражданский муж Дмитрий Шепелев, которые теперь продолжают в различных интервью и телешоу кивать друг на друга: я, мол, денег не брал - средствами распоряжался «он». Вопрос к ним лишь в одном, почему до сих пор не предоставлены документы, подтверждающие траты?

Также встречаются еще более сложные схемы мошенничества, когда, например, сборщик пожертвований одновременно работает в штате конкретной зарубежной клиники, и не просто так убеждает маму тяжело больного ребенка ехать именно в эту больницу, а ради перспективы получить процент от средств, которые получит больница. Эту схему весьма непросто раскрыть, да и юридически в ней нет никакого состава преступления, можно говорить только о моральной стороне дела.

Среди наших сограждан есть устойчивый миф, что за границей абсолютно всё лечат лучше. До некоторой степени это правда, к тому же в Европе или в Израиле зачастую лучше сервис. Ведь что больной видит в первую очередь? Смысла врачебных манипуляций он не понимает, что здесь, что там, но там к нему более по-человечески относятся, там с него могут сдувать пылинки, если это дорогая клиника, – и это принимается за лучшее качество медицины. Есть и корыстная точка зрения, когда больного отправляют за рубеж именно потому, что это красивее выглядит с точки зрения пиара. Возникает ощущение, что в далекой стране может найтись волшебник, который совершит чудо. «Болезнь неизлечима у нас, но зато излечима в экспериментальной клинике в Швейцарии, Южной Корее или Бразилии» – в такое поверить проще. Тем более что это не проверишь, поскольку уровень владения иностранными языками в России довольно низкий, и даже выяснить, реально ли существует та клиника, на которую собирают средства, мало кто способен среди широкой российской общественности.

На самом деле у нас в России умеют лечить многие виды тех же онкологических заболеваний совершенно не хуже, чем на Западе, но диагностика российская в этой сфере довольно сильно хромает. Эта проблема, с которой все фонды сталкивались неоднократно: когда человек попадает в больницу, пусть даже на достаточно ранней стадии заболевания, его довольно долго лечат не от того. Также есть проблема в том, что в России медицина очень неоднородно развита по стране. Если человек вовремя не спохватился и не рванул лечиться в федеральный центр, то в регионах его шансы получить качественную медицинскую помощь не высоки. Из-за этих проблем люди и хотят скорее уехать, скорее начать лечиться там, где им предоставляется более ответственное отношение к больным.

Кроме того, есть такая проблема как медицинские посредники, которые сидят в социальных сетях, отслеживая, кто, где заболел, приходят к нему в комментарии или в личные сообщения и пишут: «Слушайте, у меня тетя лечилась в больнице в Израиле. Вылечилась в момент, волшебный препарат, чудесный доктор, почти бесплатно». Убеждают человека туда обратиться, а сами получают процент от тех денег, которые он заплатит в больницу. Зачастую счета, которые предоставляют эти люди, – это счета не из больницы, а именно из посреднической конторы предоставления медицинских услуг. Поскольку речь идет либо про тяжелобольных людей, либо про родителей тяжелобольных детей, – это люди, которые не всегда способны адекватно оценивать действительность, они находятся в тяжелом стрессе, им страшно, и они готовы поверить тому, кто больше пообещает. Всё это совершенно нормальный факт человеческой психологии, который «предприниматели от благотворительности» учитывают в своей деятельности.

В вопросах современного состояния благотворительности в Российской Федерации надо понимать один важный момент - мошенники паразитируют на милосердии. Их задача не дать задуматься и помешать задавать «неудобные» вопросы, поэтому именно мошеннические сборы отличаются повышенной эмоциональностью, моральным шантажом и назойливыми напоминаниями о себе.

Минздрав России неоднократно давал разъяснения, что не подвергает благотворительность как институцию сомнению. Мало того, министерство исходило и исходит из того, что некоммерческие организации, включая благотворительные фонды, являются партнерами органов государственной власти в деле обеспечения наивысшего уровня защиты права граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь. Однако на практике далеко не все эти «партнеры» - благотворительные фонды - занимаются защитой прав граждан, многие откровенно зарабатывают на сострадании и самое тревожное, что проверить это очень трудно.

Сегодня в деле улучшения ситуации с благотворительными фондами нужно, прежде всего, не врать. Кроме того, нам нужны чёткие и ясные «правила игры», должны быть приняты внятные стандарты отчетности. Все партнеры благотворительных фондов должны быть уверены, что обращение в благотворительный фонд — это нормально, и они должны твердо знать, что благотворительная помощь законна.

Государство должно всячески поддержать благотворительную помощь в социальной сфере и поощрять тех руководителей, которые пытаются решать проблемы с помощью благотворителей, а не тех, которые эти проблемы замалчивают. Сильное государство — не то, которое отрицает существующие социальные проблемы, а то, которое их честно признает и не отказывается от помощи. Каждый гражданин Российской Федерации должен иметь право распоряжаться частью собственного подоходного налога, направляя его на решение социальных проблем через благотворительные фонды, как это есть сегодня во многих развитых в социальном плане странах.

По информации ассоциации «Все вместе», которая ведет борьбу с мошенниками в благотворительной сфере, за последние два года к ним поступило 337 обращений о подозрительных и недобросовестных акциях.

В июне 2020 года ВЦИОМ провел своё исследование, в ходе которого выяснилось, что вовлеченность населения Российской Федерации в благотворительность довольно высокая - 81 процент респондентов, в той или иной мере, лично участвовали в благотворительности. При этом, как минимум, пожертвования каждого десятого с большой вероятностью оседали в карманах аферистов. Почти половина опрошенных переводили деньги, как в благонадежные организации, так и на личные карты, электронные кошельки и по номеру телефона. Подавляющее большинство жертвователей (76 процентов) не отслеживают, куда идут их деньги - одни слепо доверяют сборщикам, другие же просто не знают о механизмах контроля.

В 2018 году эксперты бизнес-школы «Сколково» подсчитали, что совокупный оборот благотворительных проектов в России составляет 340-460 миллиардов рублей в год, что сравнимо с расходами федерального бюджета на здравоохранение (примерно 400 миллиардов). Отсюда вывод, что различные мошенники от благотворительности зарабатывают десятки миллиардов рублей в год. Эксперты сходятся во мнении, что всему виной низкая культура благотворительности. Россияне не рассматривают пожертвования, как важный финансовый инструмент и серьезный шаг, поэтому не считают нужным тщательно выбирать адресата. 

Общероссийское общественное движение «ВЕТЕРАНЫ РОССИИ» официально обратилось и к Президенту России Владимиру Путину с предложением о проведении широкой дискуссии с привлечением представителей общественных организаций, политических партий, органов власти субъектов РФ и муниципальных образований по вопросу разработки действенной системы государственного контроля за регистрацией и деятельностью официально действующих на территории Российской Федерации благотворительных фондов, некоммерческих организаций и физических лиц, осуществляющих благотворительную деятельность, а также с просьбой, дать поручение правоохранительным и федеральным органам исполнительной власти провести полную комплексную проверку их финансово-хозяйственной деятельности с целью исключения любых противоправных действий с их стороны в отношении российских граждан. 

#КомандаВетераныРоссии 

Вступай в команду ООД «ВЕТЕРАНЫ РОССИИ»!

Автоматический режим

заполнения заявления по указанной ссылке 

Telegram-канал «Ветераны России on-line» https://t.me/veteranrossii_online  

Центральный аппарат

ООД «ВЕТЕРАНЫ РОССИИ»

WhatsApp: +7(901) 331-0801;

WhatsApp: +7(916) 594-5724;

WhatsApp: +7(915) 105-5201;

e-mail: vpvr@veteransrussian.ru

www.veteransrussian.ru