ПАРТИЯ ВЕТЕРАНОВ РОССИИ ПРОСИТ ГЕНПРОКУРАТУРУ ПРОВЕРИТЬ СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ «И.Д. СУРГУЧЁВ ПАРИЖСКИЙ ДНЕВНИК (1940 -1945)» НА НАЛИЧИЕ ЭКСТРЕМИЗМА
Сегодня многие граждане нашей страны всё чаще задаются вопросом: неужели на Западе не помнят чудовищных последствий гитлеризма для всего мира и той огромной роли, которую сыграл СССР в разгроме фашизма?
Неужели те же европейские элиты, западные общество и СМИ готовы полностью пересмотреть нравственные итоги Второй Мировой войны или заявления отдельных европейских или американских политиков всё же надо рассматривать как малоосмысленный политический пиар в попытке поправить собственное пошатнувшееся реноме?
8 июля 2019 года Президент России Владимир Путин подписал указ о проведении в России Года памяти и славы, - «В целях сохранения исторической памяти и в ознаменование 75-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов постановляю провести в 2020 году в Российской Федерации Год памяти и славы», - говорится в документе, поэтому крайне удивительно видеть, как в Ставропольском крае при поддержке региональных властей пиар-кампания в отношении русского писателя-коллаборациониста Ильи Сургучёва, запятнавшего себя активным сотрудничеством с нацистами, приняла поистине грандиозный размах: задействованы практически все учебные заведения, библиотеки с организацией в них «сургучёвских чтений», культурные центры, каналы радио и ТВ, печатные издания, социальные сети. Участвуют в кампании и чиновники всевозможных рангов, благо, что её организаторам «во Франции удалось встретить понимание и финансовую поддержку».
Белая эмиграция – это национальная трагедия, лишившая Родины миллионы наших соотечественников, это одновременно и гордость, и позор России. Октябрьское восстание 1917 года и последовавшая за ней кровопролитная Гражданская война, раскол российского общества на красных и белых - это невиданная цивилизационная катастрофа общемирового значения. Уклад жизни, сложившийся в течение веков в нашем Отечестве, был сломан, и миллионам людей, которые не смогли и не хотели принять большевизм, пришлось покинуть пределы России. Возникло явление, названное впоследствии «Великим исходом» и принёсшее в Европу сотни тысяч первоклассных рабочих рук и представителей высочайшей российской культуры, её цвет. Общее число эмигрантов из России составило по разным источникам от 1,4 до 2 миллионов человек, значительную часть от этого количества эмигрантов составляли военные, в основном офицеры и казаки. Большинство же гражданских эмигрантов покидало охваченную революцией страну целыми семьями. На чужбине, как напишет доктор искусствоведения Марина Литаврина в своей работе «Русский театральный Париж: 20 лет между войнами». Санкт-Петербург, 2003 год, оказались 3500 актеров, 1800 художников, 8000 музыкантов.
Европейские страны по-разному отнеслись к бегущим от революции бывшим подданным Российской империи: некоторые открыли границы, другие же, как Великобритания, предпочли финансировать союзы эмигрантов, но при этом не предоставлять им право на проживание. По сведениям Лиги Наций в 1926 году было зарегистрировано 755 тысяч беженцев из России. Больше всего их было во Франции – 400 000, Германии – более 200 000. В Югославии, Болгарии, Чехословакии, Латвии по 30 000-40 000 человек. Центрами русской эмиграции до начала Второй Мировой войны считались Париж, Берлин, Белград и София и этому есть простое объяснение - в этих странах была острая необходимость в рабочей силе для восстановления разрушенного во время Первой мировой войны. Здесь стоит отметить, что молодое Советское правительство 03 ноября 1921 года объявило амнистию, которая касалась лиц, не запятнавших себя активной борьбой с большевиками и в результате которой на Родину вернулось около 800 000 человек.
Русская эмиграция в Париже, а русские составляли более 200 тысяч человек, была совершенно особым явлением. Здесь существовал Русский эмигрантский комитет, который вступил в переговоры с Лигой Наций о положении русских беженцев, живущих не только во Франции, но и в других странах. В Париже открывались средние и высшие учебные заведения: Высший Технический институт, Высшая русская школа общественных наук, русские отделения в Сорбонне, а также Богословский институт, который учредили в год открытия Сергиевского Подворья (1925 год). Ошибочно полагать, что среди русских эмигрантов в Париже тех лет не было других профессий, кроме поэтов, музыкантов и художников.
Жизнь русских эмигрантов была чрезвычайно трудной, около трети общего числа эмигрантов трудились на сталелитейных и автомобильных предприятиях Рено и Ситроена, расположенных на юго-западе Парижа в Биянкуре, который получил шутливое название Биянкурска. Рестораны этого района играли очень важную роль в жизни «русского Парижа», они предоставляли помещения для встреч членов Объединения русских эмигрантов Биянкура, для проведения лекций Русского народного университета, для выступлений русских артистов и поэтов, сюда приезжал Александр Вертинский, читал стихи Константин Бальмонт. В 1929 году был создан русский театр, открылась православная церковь и русская гимназия.
Легендарная профессия тех лет в Париже - русский таксист. В 20-30-е годы прошлого века во французской столице извозом занимались бывшие русские офицеры и эта работа была лучше, чем работа на заводе - она давала человеку относительную свободу. О жизни русских шоферов в Париже рассказал в своем романе «Ночные дороги» Гайто Газданов, большую часть своей французской жизни проработавший ночным таксистом.
Несмотря на все сложности жизни, в русской среде интенсивно шла интеллектуальная жизнь. Большая группа русских писателей Иван Бунин, Иван Шмелев, Борис Зайцев, Алексей Ремизов, Дмитрий Мережковский, Надежда Тэффи и поэты Владислав Ходасевич, Константин Бальмонт, Зинаида Гиппиус и другие, оказавшись в эмиграции, продолжали писать, создавая произведения, сегодня уже прочно занявшие свое место в русской литературе первой половины XX века.
Пронзительная интеллектуальная жизнь русских изгнанников в Париже, их культурный потенциал, обостренное чувство времени, динамизм в восприятии актуальных социальных проблем в значительной степени нашли выражение в их художественных, философских, публицистических произведениях, в живописных и графических работах, созданных ими музыкальных произведениях. Русский поэт и прозаик Юрий Терапиано писал: «Мне кажется, со временем много будет написано об атмосфере тридцатых годов в Париже, потому что в Париж, волей судьбы, переместился центр - не русской жизни и не русской литературы, конечно, но некоторый очень важный центр «человека своего столетия». Здесь не возникло никакого нового направления, «-изма», но здесь был провозглашен принцип абсолютной искренности, высшим объявлено было стремление найти единственно возможные слова для выражения внутренней сущности человека - ведь человек в эмиграции остался «лицом к лицу со своей судьбой», «с удесятеренным чувством ответственности».
* * *
3 сентября 1939 года Франция объявила войну нацистской Германии в связи с нападением последней на Польшу.
10 мая 1940 года немецкие войска начали наступление на Францию, в результате которого, используя тактику молниеносной войны - блицкрига, французские войска были разгромлены, и 22 июня 1940 года Франция вынуждена была подписать перемирие, к этому времени две трети её территории были уже оккупированы.
14 июня 1940 года немецкие войска вступили в Париж. С началом Второй Мировой войны, до прихода немцев, «Париж жил своей обычной жизнью: театральные премьеры, осенняя сессия парламента, новые моды, очередной крах банка, сенсационное похищение богатой американки, несколько романсов, несколько самоубийств», писал Илья Эренбург.
Вот как отреагировал на вступление немецких войск в Париж очевидец тех дней – русский писатель-эмигрант Михаил Осоргин, выразив мысли и настроение своих соотечественников: «Что станется с Парижем? Ждет ли его долгая осада или волны только окружат его и прокатятся мимо? Мы едем проститься с Парижем, на случай что страх угонит нас к югу. С Парижем связана четверть века моей жизни, но лишь сейчас чувствую, каким близким стал мне этот чужой город».
С 14 июня 1940 года в Париже стал действовать комендантский час. Не стало привычной парижской жизни. В сентябре 1940 года началась перепись оставшихся в Париже лиц еврейской национальности, им разрешалось выходить на улицу только с нашивками на одежде. Комендант Парижа запретил издание русских газет.
Нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года и последовавшая затем речь «Большевизм и человечество» по французскому радио 76-летнего писателя Дмитрия Мережковского, в которой он говорил о «подвиге, взятом на себя Германией в Святом Крестовом походе против большевизма», окончательно раскололо русскую эмиграцию в Париже и поставило её перед глубочайшим личным нравственным выбором, философ Николай Бердяев в те годы писал: «В русской атмосфере было что-то тяжелое, были сторонники Гитлера и немцев. Все это очень обострилось, когда началась война против России. Вторжение немцев в русскую землю потрясло глубины моего существа. Моя Россия подверглась смертельной опасности, она могла быть расчленена и порабощена. Немцы заняли Украину и дошли до Кавказа. Поведение их в оккупированных частях России было зверское, они обращались с русскими как с низшей расой. Это слишком хорошо известно.
Было время, когда можно было думать, что немцы победят. Я все время верил в непобедимость России. Но опасность для России переживалась очень мучительно. Естественно присущий мне патриотизм достиг предельного напряжения. Я чувствовал себя слитым с успехами Красной армии. Я делил людей на желающих победы России и желающих победы Германии. Со второй категорией людей я не соглашался встречаться, я считал их изменниками. В русской среде в Париже были элементы германофильские, которые ждали от Гитлера освобождения России от большевизма. Это вызывало во мне глубокое отвращение».
Один из основных политических деятелей русской эмиграции, бывший белогвардейский генерал Антон Деникин наотрез отверг все предложения нацистов о сотрудничестве. Хорошо известны его слова: «Не цепляйтесь за призрак интервенции, не верьте в крестовый поход против большевиков, ибо одновременно с подавлением коммунизма в Германии стоит вопрос не о подавлении большевизма в России, а о «восточной программе» Гитлера, который только и мечтает о захвате юга России для немецкой колонизации.
Я признаю злейшими врагами России державы, помышляющие о ее разделе. Считаю всякое иноземное нашествие с захватными целями – бедствием. И отпор врагу со стороны народа русского, Красной армии и эмиграции – их повелительным долгом».
В том же Париже в ту же эпоху жила русская монахиня мать Мария Скобцова. Она укрывала евреев, беглых военнопленных и других людей, которых преследовали нацисты, – кончилось тем, что ее схватили, она умерла в концлагере.
Русский поэт-эмигрант Юрий Софиев писал: «Надо сказать, что в тот день, когда фашисты неожиданно, подло и коварно напали на Россию, в тот день русская эмиграция фактически перестала существовать. За рубежом осталась масса русских людей, охваченных печалью за беду, которая обрушилась на их родину».
После начала Великой Отечественной войны по распоряжению немецкого коменданта Парижа от 28 августа 1941 года была запрещена деятельность 800 русских культурных, образовательных и благотворительных центров, «под особый контроль» взяты проживавшие в Париже русские эмигранты, арестованы триста видных русских эмигрантов, запрещены представления русских, английских и американских пьес. Полностью замерла литературная, театральная и общественная жизнь «русского Парижа»: умолкли голоса поэтов, перестали издаваться газеты и журналы, литераторы не собирались в квартире Зинаиды Гиппиус на собрания «Зеленой лампы», не стало привычных встреч в парижских кафе. В Париже наступили голодные времена, русский писатель-эмигрант Юрий Терапиано вспоминал: «В голодном Париже, оккупированном немцами, во время необыкновенно холодной зимы, когда в России бои шли под самой Москвой, русские литературные круги были разобщены и подавлены заботами материальной жизни. Русских газет в Париже тогда не было. О событиях в эмигрантской жизни узнавали случайно от знакомых, изредка – из французских газет, часто с большим опозданием».
По разным оценкам, в Париже оставалось 32 тысячи русских, тогда как по переписи 1936 года в городе проживало 91577 эмигрантов из России. Русские эмигранты устраивались в новой жизни, как могли: одни спекулировали на бензине, шинах, моторах, запасных частях, инструментах, другие шли в какое-нибудь предприятие, работающее на немцев, запасались бумажками о том, что работают у них кладовщиками, разносчиками, уборщиками, полотерами, грузчиками, истопниками... Это спасало от отправки на «добровольные» работы в Германию. Так литератора Николая Рощина и его друга, русского писателя-эмигранта Михаила Струве, и еще 3000 русских эмигрантов, работавших в Париже по учреждениям немецкой «кригсмарине» (Военно-морского флота Германии. – прим.), тоже спасли подобные «бумажки».
Среди русских эмигрантов были герои, были святые, были просто порядочные люди, но были и те, кто пошёл на открытое сотрудничество с нацистской Германией.
* * *
21 апреля 1942 года приказом Militaerbefehlshaber in Frankreich (Военное командование во Франции) было создано Управление делами русской эмиграции во Франции (Direction des Affaires des Emigres Russes en France). Начальником Управления («гауляйтером» или «фюрером») был назначен потомственный донской казак, член немецкой нацистской партии Юрий Жеребков, его заместителем – Павел Богданович, бывший полковник Генерального штаба Российской Императорской армии. При Управлении в качестве отдела была создана редакция газеты «Парижский Вестник», ответственным редактором которой стал П.Богданович. В 1946 году Юрий Жеребков был приговорён парижским судом к пяти годам «национального бесчестия», а в 1948 году приговорён уже французским судом за пособничество оккупационным властям в депортации русских евреев к пожизненным принудительным работам.
Изучение печати на русском языке, издававшейся в годы Второй Мировой войны на обширных территориях, оккупированных нацистской Германией, представляется задачей весьма большого значения, для этого достаточно хотя бы назвать, помимо берлинского «Нового Слова», следующие издания: «Голос Крыма», «Заря», «На переломе» (Смоленск), «Современник» (Крым), «Доброволец» (орган «Войск Освободительного движения»), «Речь» (Бобруйск), «Казачьи Ведомости», «Информационный Листок» (Италия), «Боец РОА», «Борьба» (Брюссель), чтобы понять какую роль отводили гитлеровцы нацистской пропаганде.
Среди многочисленных прогитлеровских изданий на русском языке «Парижский Вестник» заслуживает особого внимания, прежде всего, потому, что Париж и Франция вообще были в то время, в численном отношении, одним из наиболее крупных центров русской политической эмиграции. Руководители данного издания были «оком Гитлера» над русской эмиграцией. Более того, это «русское око» находилось в свою очередь под систематическим надзором немецкого военного и партийного оккупационного начальства: русскими «гауляйтерами» командовали и руководили «гауляйтеры» нацистские.
Номер первый от 14 июня 1942 года даёт полное представление о том, что собирался выражать «Парижский Вестник» на своих страницах. Сам Юрий Жеребков от имени Управления печатает всякие официальные оповещения, сопровождаемые угрозами в адрес русских эмигрантов. Конечно же, есть верноподданническая статья об Адольфе Гитлере с портретом - на первом плане напечатано торжественное письмо Петра Краснова по поводу того, что «русские офицеры допущены к действенной борьбе с большевизмом». Заявляя себя сторонником национал-социализма, бывший казачий генерал призывает бороться вместе с немцами. «Это могло бы быть иначе, если бы прозрел и восстал против поработителей-жидов русский народ». Пётр Краснов был осуждён советским судом за активное сотрудничество с нацистами и 16 января 1947 года был повешен в Лефортовской тюрьме, Москва.
Центральная политическая идея «Парижского Вестника» – это, безусловно, ориентация на нацистскую Германию. Старый германофил Пётр Краснов в первом номере газеты формулировал эту идею, и ей газета остается верной до конца. В политическом обозе Гитлера эти господа рассчитывали дорваться до власти в России. Бывший полковник Николай Пятницкий, в 1946 году был приговорен парижским судом к 10 годам каторжных работ по обвинению в коллаборационизме, в № 2 «Парижского Вестника» восклицает: «Разве не счастье, что Германия оказалась» и нацистской, и вооруженной до зубов? Гитлер «приносит в жертву лучших сынов Германии для спасения русского народа» – с умилением пишет Юрий Жеребков (№ 6).
Передовая «Парижского Вестника» от 9 октября 1943 года (№ 69) совершенно точно формулирует политическое кредо газеты: «Мы с национал-социализмом, с фашизмом, с Германией и ее союзниками во имя новой, свободной от большевизма, национальной России, против коммунизма, еврейства, масонства, плутократии, против лживого демо-либерализма и против англо-американских прихвостней жидовского фининтерна». Та же мысль варьируется и позже в передовой № 95 от 15 апреля 1944 года, посвященной 55-летию Адольфа Гитлера и оценке его исторической роли: «Мы, россияне, не можем не понимать, что в мире существует только одна Германия, как единственная сила, способная победить Красный Кремль, цитадель мирового еврейского интернационала... Мы, русские патриоты-антикоммунисты, видим в вожде Германии и нашего вождя, которому мы готовы отдать во имя счастья нашего отечества всю сущность нашего бытия».
Появление на политической авансцене бывшего советского генерала Андрея Власова, образование Русского Национального Комитета и Русской Освободительной Армии (РОА) произвело огромное впечатление в кругах «Парижского Вестника». Номера 40 и 41 газеты от 20 и 27 марта 1943 года отразили прилив надежд на открытие новых возможностей в борьбе с большевизмом. Все это вполне понятно, потому что политическая позиция Андрея Власова и его официальных представителей абсолютно ничем не отличается от позиции, занятой «Парижским Вестником»: та же ориентация на нацистскую Германию, та же вражда к «ожидовевшей Англии» и к «плутократии Америки», то же отталкивание от идеи демократии и приверженность к авторитарным идеям и, наконец, тот же воинствующий антисемитизм.
В «Парижском Вестнике» имеется множество цитат из речей самого генерала Андрея Власова, например, № 40 от 20 марта 1943 года: «Задачи, стоящие перед русским народом, могут быть разрешены в союзе и сотрудничестве с германским народом... Я зову народ к борьбе за завершение национальной революции, на путь сотрудничества и вечной дружбы с великим германским народом». В № 51 от 05 июня 1943 года передана речь генерала Андрея Власова в Риге, в которой он заявил: «В новой России все народы смогут жить согласно своим чаяниям. Но евреям там не будет места. Евреи были главными носителями интернационального большевизма, а потому освобождение России от Сталина и большевизма влечет за собой очищение ее и от евреев».
В 1946 году генерал Андрей Власов советским военным трибуналом был осуждён по обвинению в государственной измене, лишён воинского звания, государственных наград и казнён через повешение.
Газета «Парижский вестник» выходила с 14 июня 1942 года по 12 августа 1944 года еженедельно. Всего вышло 112 номеров. В числе постоянных сотрудников газеты можно обнаружить имя русского писателя-эмигранта Ильи Сургучёва, написавшего в своих дневниках: «Историческая дата: вышел первый номер «Парижского Вестника».
3 августа 1945 года газета «Русские новости» сообщила об аресте Ильи Сургучёва: «Ярый поклонник антибольшевистской идеологии, человек, лично близкий к Жеребкову, Сургучёв был одним из столпов его газеты с первых же ее номеров. Его досье передано судебным властям, и процесс Сургучёва состоится в недалеком будущем. В ожидании его заключенный находится в тюрьме Френ».
Стоит отметить, что, по мнению защитников Ильи Сургучёва, прожить несколько лет в условиях оккупации без средств к существованию и никак не сотрудничать с нацистскими властями было почти невозможно.
* * *
Илья Дмитриевич Сургучёв родился16 (28) февраля 1881 года в семье Дмитрия Васильевича Сургучёва, разбогатевшего на торговле крестьянина из Калужской губернии, и его супруги Соломониды Петровны, дочери отставного унтер-офицера. Детство и юность прошли в городе Ставрополе, где отец Ильи Сургучёва, со временем ставший купцом 2-й гильдии, владел лавками в Старом гостином ряду и на Александровской площади, а также гостиницей «Калужское подворье».
Окончил с отличием в 1901 году Ставропольскую духовную семинарию, а в 1907 году - факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета, где изучал монгольский язык и словесность.
Писать Сургучёв стал ещё будучи гимназистом, рассказы начинающего прозаика публиковала ставропольская газета «Северный Кавказ». Был одним из организаторов издания в Ставрополе сборника «Наш альманах», журналов «Ставропольский Сатирикон», «Сверчок». В этот период также занимался общественной деятельностью: был гласным Ставропольской городской Думы, председателем железнодорожной комиссии.
В 1905 году стал сотрудником «Северного Кавказа», а в 1909 году, после переименования газеты в «Наш край», возглавил её редакцию, печатался в журнале «Пробуждение».
В 1912 году, при содействии Максима Горького было опубликовано основное произведение Ильи Сургучёва - роман «Губернатор», «герой которого, старый боевой генерал, с годами осознает моральное и духовное крушение существующих устоев общества». Прототипом главного персонажа стал ставропольский губернатор Николай Егорович Никифораки.
Максим Горький охарактеризовал этот роман как «весьма значительную вещь», а его автора назвал «большим поэтом».
В 1915 году, по заказу Константина Станиславского, Сургучёв написал для Московского Художественного театра пьесу «Осенние скрипки», впоследствии получившую большое признание. Пьеса была переведена на несколько языков для постановки в ряде европейских театров, а также экранизирована Голливудом в США под названием «Женщина опасного возраста».
Октябрьскую Революцию 1917 года Сургучёв не принял, воспринимая её «как своеобразное «искушение», которому поддался русский народ» и, одновременно, как «страшную психическую болезнь», порождающую насилие. Примкнув к Белому движению, в 1918—1919 годах сотрудничал с ОСВАГ (ОСВедомительное АГентство) - информационно-пропагандистский орган Добровольческой армии, а в дальнейшем - Вооруженных Сил Юга России во время Гражданской войны. В 1920 году эмигрировал в Константинополь, затем, в 1921 году, переехал в Прагу, а летом того же года – в Париж.
В настоящий момент кампания по увековеченью памяти писателя-эмигранта Ильи Сургучёва в Ставропольском крае обрела широкий масштаб, так в размещенной в «Ставропольской правде» статье «Ставропольцы задались целью открыть России Сургучёва» от 15 июля 2016 года читаем: «Заместитель председателя правительства края Ирина Кувалдина провела заседание рабочей группы, посвященное теме возвращения в культурный оборот Ставрополья и России творческого наследия известного литератора, драматурга, публициста, общественного деятеля Ильи Сургучёва. В составе рабочей группы представители музейного сообщества, литературоведы, краеведы, писатели, журналисты, общественные деятели. Поводом для обстоятельного разговора послужила выдвинутая около года назад инициатива директора ВГТРК «Ставрополье» Ильи Канавина, предложившего предпринять ряд шагов по восстановлению нашей общей исторической памяти, из которой надолго, на десятилетия, исчезло имя Ильи Сургучёва».
С 1994 года в Ставропольской краевой универсальной научной библиотеке имени М.Ю.Лермонтова проводятся ежегодные Сургучёвские губернские чтения. В 2000-е годы «Сургучёвские чтения» приобрели статус всероссийских и международных конференций, 2006 год в Ставропольском крае был объявлен Годом Ильи Сургучёва.
В 2007 году в честь Ильи Сургучёва названа одна из улиц его родного города – Ставрополя. В том же году на доме-усадьбе «Калужское подворье» в Ставрополе установлена мемориальная доска.
В 2017 году имя писателя присвоено школе № 4 города Ставрополя, в здании которой располагалось Ставропольская духовная семинария, где в 1891-1895 годах учился Илья Сургучёв, а в 2006 году в память о нём был открыт школьный музей.
На уровне краевого правительства была озвучена инициатива о поиске инновационных решений по увековечиванию памяти Ильи Сургучёва. Речь зашла о том, чтобы литературное наследие писателя-коллаборациониста стало одним из туристических и культурных брендов Ставропольского края, чтобы регион, говоря экономическим языком, научился, наконец, использовать интеллектуальное и духовное богатство выдающихся личностей, рожденных на Ставропольской земле, на благо жителей края, в том числе начал на этом зарабатывать не только ценностный, но и вполне осязаемый финансовый капитал.
Возникает вопрос, что же движет региональными властями Ставропольского края, пытающимися увековечить память писателя-коллаборациониста Ильи Сургучёва, активно сотрудничавшего в годы Второй Мировой войны с нацистами и с огромным удовлетворением одобрившего нападение гитлеровской Германии на наше Отечество? Почему власти Ставрополья не увековечивают память тех уроженцев края, которые действительно этого засуживают, например, как её называли современники, «ставропольскую деву, женщину без страха и сомнения», единственную за всю историю России женщину – кавалера ордена Святого Георгия, сестру милосердия на фронтах Первой мировой Римму Иванову или еще одну женщину, полного кавалера всех трех орденов Славы Матрену Наздрачёву, не говоря уже о живших и умерших в Ставрополе Героях Советского Союза, но нет, идеологический пособник нацистов, оказывается, милее и желанней.
Ильдар Резяпов, Председатель Партии ветеранов России:
«Говоря о русском писателе-эмигранте Ильи Сургучёве, важно понимать один идеологический момент - во всей его эмигрантской деятельности, включая и литературную, у него был невероятно сильный антисоветский пафос. Для него большевизм был не просто политический, а нравственный, экзистенциальный враг, он был для него «болезнью русской души», которую нужно выкорчевать и залечить рубцы, поэтому он осознанно считал, что немецким штыком нацистской Германии можно будет воспользоваться и выковырять им из России Сталина и всю большевистскую чуму.
В оккупированном нацистами Париже Илья Сургучёв оказался среди тех представителей русской эмиграции, которые искренне приветствовали нападение нацистской Германии на СССР, видя в нём перспективу освобождения страны от большевизма. Он печатался в «Парижском вестнике», где его фельетоны появлялись рядом с портретом Адольфа Гитлера и статьями, восхвалявшими итальянский фашизм и немецкий национал-социализм, «достойным предшественником» которых объявлялось Белое движение.
В это же время у философа Николая Бердяева, также эмигранта и антикоммуниста, можно найти весьма резкие негативные оценки национал-социализма и его расовой доктрины, поэтому выбор Ильи Сургучева не был ни неизбежным, ни вынужденным. И тот, и другой сильно не любили большевиков и лично товарища Иосифа Сталина, но их разделение прошло не по политическому, а по моральному критерию - по их пониманию истинного Служения Отечеству.
У любого нормального гражданина своего Отечества есть своё мировоззрение, свои убеждения и идеалы, но для него всегда есть абсолютные нравственные границы, которые переходить просто нельзя. Честный человек может быть очень сильно недоволен властями своей страны, как белоэмигранты были недовольны властями СССР, но он никогда не встанет на путь предательства своего Отечества и осознанного сотрудничества с его врагами, поэтому любая попытка оправдания предательства в современном российском обществе должна решительно пресекаться как отдельными гражданами, так и государством.
Важно понимать, что Белая миграция в большинстве своём вела борьбу против большевизма, а не против России.
Что же касается русского писателя-эмигранта Ильи Дмитриевича Сургучёва, то это человек, жизненный выбор которого ничем и никогда нельзя оправдать и имя которого совершенно не достойно памяти российского народа, а тем более прославления на территории нашего Отечества».
Председатель Партии ветеранов России Ильдар Резяпов официально обратился в адрес Генерального прокурора Российской Федерации Юрия Чайки с просьбой дать оценку содержания книги «И.Д. Сургучёв Парижский дневник (1940 -1945)» под общей редакцией А.А.Фокина на предмет наличия в ней экстремизма, а также с просьбой провести проверку по факту реабилитации нацизма физическими и юридическими лицами, включая органы государственной власти и местного самоуправления на территории Ставропольского края, занимающихся увековечиванием памяти русского писателя-коллаборациониста Ильи Дмитриевича Сургучёва (1881-1956 гг), активно сотрудничавшего с немецкими оккупационными властями на территории Франции в годы Второй Мировой войны.
Советник Председателя Политической партии
«Партия Ветеранов России»
В.В.Мироненко
Контактная информация для журналистов:
Центральный аппарат Партии
Тел.: +7(910)009-0427,
+7(915)105-5201
e-mail: vpvr@veteransrussian.ru
Вступай в команду взаимопомощи и поддержки
в ООД «ВЕТЕРАНЫ РОССИИ»
необходимо заполнить заявление по указанной ссылке
Наш Telegram-канал «Ветераны России on-line» https://t.me/veteranrossii_online
Контактная информация:
Центральный аппарат
ООД «ВЕТЕРАНЫ РОССИИ»
WhatsApp:
+7(901) 331-0801;
+7(916) 594-5724;
+7(915) 105-5201;
E-mail: vpvr@veteransrussian.ru