КОНЕЦ ЛИБЕРАЛИЗМА, ЧТО ДАЛЬШЕ…

Южноамериканский политолог, философ, писатель Фрэнсис Фукуяма в 1989 году, когда в СССР уже во всю шла политика «перестройки» в журнале «National Interest» («Национальный интерес») опубликовал статью под громким заглавием «Конец истории». Позже, когда советский социализм канул в историческое прошлое, Фукуяма развернул статью в отдельную книгу и издал ее в 1992 году под заглавием «Конец истории и последний человек». Книга имела огромный успех у читателей, двадцать раз переиздавалась и в почти всех странах стала блокбастером, ведь многие тогда хотели получить ответ на вопрос, что будет с глобальным миром после развала СССР и исчезновения двухполярной геополитической системы. В тот период истории человечества казалось вполне очевидным, что окончательная победа либеральной демократии над коммунизмом знаменует собой окончание «исторических» конфликтов между государствами.

Распад СССР стал восприниматься многими политиками и исследователями не только как рубеж окончания идеологических конфликтов в результате поражения советского государства в «холодной войне», но и как вполне логический конец всей существовавшей геополитики - от неустойчивой биполярности глобального соперничества СССР и США к единому, стабильному и управляемому однополярному «новому мировому порядку». В такой интерпретации история человечества, как тогда казалось, подошла к своему логическому концу, когда место политического реализма заняли исключительно нормы либеральной морали.

Особенно соблазнительной идея однополярного «нового мирового порядка» выглядела для США: при таком развитии событий им можно было бы минимизировать свои издержки на поддержание мирового порядка и при этом пользоваться всеми преимуществами от глобализации и открытости мировых рынков. Ведущие европейские державы, в первую очередь Германия и Франция, также выступали бенефициарами нового однополярного миропорядка, так как получали дополнительные возможности для проецирования в глобальном политическом масштабе своей «мягкой силы» и расширение экономического влияния на Восток – на бывшие страны социалистического лагеря и бывшие советские республики, которые после 1991 года обрели свою государственность.

Сегодня, как и 100, и 200 лет назад в рамках Вестфальской системы международных отношений, коллективный Запад пытается по-прежнему играть роль цивилизационного авангарда, проецирующего, в том числе и силою оружия, свои ценности и институты – рыночные отношения, права человека, демократию - на другие общества, которые, пусть и в различной степени, готовы были оказать и оказывают этому сопротивление и которые, как не звучит это парадоксально, отстаивают ныне совокупность тех институтов и цивилизационных норм, которые были ранее навязаны им тем же Западом  - национальный суверенитет, территориальная целостность, дипломатия, как основная форма взаимодействия на международной арене и т. д. Мир в своём глобальном развитии откатился назад: современная система международных отношений во втором десятилетии XXI века, как и во времена колониальных завоеваний, являет собой картину центр-периферийных отношений, в которых роль генератора и распространителя новых ценностей и духовно-нравственных норм принадлежит исключительно странам Запада, в первую очередь США.

Начиная с 1991 года, практически никем серьёзно не оспаривалось и не оспаривается глобальное лидерство США. К моменту развала СССР США добились серьёзного успеха в легитимации и институционализации собственных притязаний на власть и на влияние в глобальном масштабе, прежде всего за счет подтверждения жизнеспособности собственной модели политической и экономической организации общества. Продвигаемую ими либеральную модель (Вашингтонский консенсус), включавшую свободную рыночную экономику и развитие демократических институтов, другие государства мира принимали, в первую очередь, потому, что их политические элиты, да и широкая общественность в этих странах считали ее наиболее эффективной и привлекательной. Глобализация, понимаемая перво-наперво как вестернизация - воздействие стран коллективного Запада на трансформирующиеся политические сообщества и экономики стран бывшего социалистического лагеря и бывших советских республик - получила самое широкое признание среди населения этих стран.

Достаточно большое число аналитиков и экспертов сегодня открыто говорят об американской гегемонии, как не просто о «супердержаве», а о «гипердержаве». Совокупная мощь США действительно и по сей день впечатляет, на них приходится около 20% мирового ВВП, почти половина мировых военных расходов. Соединенные Штаты Америки остаются мировым инновационным центром и глобальным технологическим лидером. Попытки закрепления американского доминирования в мировых политических и экономических процессах, принятии ключевых решений глобального масштаба рассматривались в этом контексте на протяжении последних двадцати восьми лет как вполне обоснованные, а американское политическое лидерство - как де-факто легитимное. Неудивительно, что именно в этот период получили широкое распространение многочисленные концепции так называемого наступательного либерализма, предполагавшие возможность активного, в том числе с помощью применения военной силы ведущими демократическими державами, насаждения демократических институтов и ценностей, и насильственной смены, в случае необходимости, режимов по всему миру, как главного условия обеспечения устойчивости развития мира и всеобщей безопасности. Либерализм же, как идеология и либеральная теория международных отношений, оказался на пике влияния к рубежу XX-XXI веков. Стоит подчеркнуть, что единственным регионом мира, где либеральный мировой порядок с соответствующим набором норм и ценностей утвердился в полной мере, стала объединенная Европа.

Либералы, по большей части, строят свои теории на идеях распространения либеральных ценностей, отчасти благодаря либеральной экономике и усилившейся экономической взаимозависимости, отчасти благодаря установлению либерального правопорядка, призванного поддерживать автономию глобального гражданского общества, и отчасти благодаря демонстрируемому успешному опыту многогранной либеральной капиталистической системы государств. При этом дискуссии внутри либеральной парадигмы идут относительно того, должно ли распространение капитализма и демократии осуществляться во всем мире «в силу примера», и через то, что Джозеф Най называет «мягкой силой», то есть способность формировать предпочтения других государств посредством таких нематериальных ресурсов, как общественные институты, культура и идеи, режимы и экономические показатели, а также через экономическую взаимозависимость и ее миротворческий эффект или посредством принуждения (санкционного и даже вооруженного) к внедрению соответствующих демократических институтов и либеральных ценностей.

На протяжении всей истории человечества война была самым надежным инструментом выявления соотношения сил между конкурирующими государствами. Более того, с точки зрения ряда специалистов-международников, мировая война не только позволяет найти новый баланс между ресурсами различных центров силы в рамках системы международных отношений, но служит глобальным драйвером кардинальных перемен в мировой политике, вплоть до появления нового центра силы (новой державы или союза держав) и установления новых правил игры в мировой политике. Правда стоит подчеркнуть, что возможность войны за мировое господство в эпоху ядерного оружия практически полностью исключена из инструментария мировой политики за счёт российской политики ядерного сдерживания.

Что же касается жизнеспособности существующей глобальной системы, то там всё не так однозначно, как представляется сторонникам однополярного миропорядка - эрозия PaxAmericana зашла достаточно далеко. Военное превосходство США оказалось иллюзорным, поскольку выяснилось, что с помощью военной силы, точнее исключительно с опорой только на военную мощь, невозможно разрешать проблемы современного мира, что отчётливо показали военные конфликты в Афганистане, Ираке и Ливии. Финансово-экономический кризис 2008-2011 годов окончательно подорвал веру в силу США, а главное в их способность к эффективному глобальному лидерству. В результате в последние годы исследователями международных отношений все чаще отмечается тенденция к постепенной трансформации однополярного мирового порядка, но пока не совсем понятно, что способно прийти ему на смену.

Очевидно, что возникающий новый миропорядок XXI века будет более многополярным и значительно менее либеральным, нежели установившийся по окончании «холодной войны». В ходе перегруппировки сил на международной арене целый ряд государств, среди которых Россия. Китай, Индия, Иран и другие, уже оспаривают политические результаты «холодной войны» и правила «большой игры» уходящей однополярной эпохи. При этом каждая из стран делает это по-своему и преследует собственные цели, но все они вместе объективно постепенно расшатывают основы однополярного либерального миропорядка, создавая альтернативные институты межгосударственного взаимодействия, в том числе и финансовые, утверждая тем самым нормы поведения полицентричного мира, например, акцентируя принципы национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела. США же, привычно провозглашая политику, нацеленную на поддержание мира и стабильности в духе американского лидерства и исключительности, только усугубляют ситуацию, перейдя к линии дестабилизации ключевых регионов мира - Балкан, Ближнего Востока, Ливии, а также на поддержание напряженности вокруг Ирана и КНДР, а с недавних пор и в Украине.

В условиях геополитической турбулентности, неизбежно возникшей в силу сопротивления прежних безоговорочных лидеров мировой системы, нежелающих добровольно сойти с пьедестала, а также в контексте неопределенности и размытости господствующих в мировой политике норм и правил, возвращение к политическому реализму представляется неизбежным и не сводится исключительно к сопоставлению военных потенциалов.

В последние годы целый ряд исследователей акцентируют внимание на относительном уменьшении роли военной силы и выдвижении на первый план экономических, идеологических и культурных параметров оценки мощи и потенциала государств на мировой арене. Это вовсе не означает, что использование «жесткой», военной силы уходит в прошлое, как раз наоборот - возможна активизация её применения в практической плане целым рядом стран и в самых широких географических границах. Однако упор только на военную мощь перестает быть единственным основанием власти и влияния в современном мире. Как наглядно продемонстрировал пример США с их колоссальной, явно избыточной военной мощью, в обозримой перспективе будет лишь нарастать эффект «бессилия силы» - невозможности решения региональных или глобальных проблем при опоре исключительно на традиционную «жесткую силу». Экономическая мощь в наше время уже значит не меньше, а, возможно, и больше, чем военная сила. В перспективе все более существенную роль, в том числе при возникновении конфликтных ситуаций, будут играть факторы «мягкой силы».

Положение Российской Федерации в этом всё менее предсказуемом и все более многополярном мире в силу нарастания темпов кризиса либерального миропорядка и возвращения реальной политики, во многом будут зависеть от того, насколько эффективно мы сможем оперировать не только собственно военными, но и экономическими, информационными, организационными, культурными и иными ресурсами, находящимися в нашем распоряжении.

Сторонники современного российского либерализма, а их до сих пор достаточно много среди социально и политически активных граждан, в большинстве своем не могут и совершенно не пытаются осознать причины цивилизационного тупика, в котором, благодаря им, оказалось наша страна. В то же время и противники либерализма не понимают, почему так много людей выбирают именно это идеологическое направление, приписывают им ненависть к России, работу на «внешнего врага», чуждость народу, навешивают различные на них ярлыки.

У российского либерализма образца 90-х годов ХХ века было два гносеологических корня - ложь советской пропаганды и мировой триумф неолиберализма, пришедшийся как раз на момент развала СССР.

Любой советский человек жил как бы одновременно в двух нравственных измерениях. Первое - в средствах массовой информации, там советский народ строил коммунизм, СССР был самым передовым обществом в мире, а окружающие империалистические страны только и ждали случая, чтобы напасть на нас и уничтожить. При этом Запад, если верить советской пропаганде, находился в постоянном социально-экономическом кризисе и был на гране собственной политической катастрофы.

Второе измерение - это реальная жизнь в СССР. Пустые полки в магазинах, постоянные длинные очереди и тотальный дефицит товаров народного потребления. В начале 80-х годов, сразу после Олимпиады в Москве, появились первые талоны, а фактически карточки, времен «развитого социализма». Сначала они сделали продукты питания и ряд дефицитных товаров народного потребления более доступными, но вскоре и по этим талонам даже простой еды стало просто не хватать. В то же время «загнивающий Запад» для советских людей, имевших возможность выезда за границу, был источником невиданных бытовых чудес, начиная с джинсов и видеомагнитофонов и заканчивая невиданным продовольственным изобилием в обычных магазинах.

СССР был нужен научно-технический прогресс и поэтому была востребована научно-техническая интеллигенция. В технических вузах на занятиях, не связанных с общественными дисциплинами по марксизму-ленинизму, учили критическому мышлению и научному подходу. Если у тебя есть критическое мышление и научный подход, то трудно их, включая на работе, выключить вечером в момент просмотра программы «Время» по телевизору. Государственная ложь на фоне реальной жизни выпирала из телевизора. Советская пропаганда противоречила сама себе, партийные же функционеры в подавляющем большинстве производили впечатление бездушных роботов, читающих ритуальные заклинания по заранее подготовленным бумажкам. Советскому же обывателю было все равно, для него массированная информационная пропаганда была этаким своеобразным «шумовым фоном», а многочисленные массовые мероприятия (демонстрации, собрания), в которых он принимал участие, неприятной, но вполне терпимой обязаловкой и неким общественным ритуалом.

В те времена советская интеллигенция распадалась на две большие условные идейные группы фракции - «конформисты» и «нонконформисты», между которыми, конечно, было множество различных переходных состояний.

Позиция «конформистов» была такой: да, есть государственная ложь и противоречия в общественном устройстве, но жизнь так устроена, и мы публично лжем, потому что «так надо» - «конформисты» вступали в КПСС ради карьеры и выступали потом с трибуны.

«Нонконформисты» обнаруживали ложь государства, обсуждали ее «на кухнях», вступали в споры с «убежденными коммунистами». Самые последовательные из «нонконформистов» шли в диссиденты, но гораздо шире была позиция «неучастия». В этой среде вступать в КПСС считалось просто неприличным.

Справедливости ради стоит сказать, что были и другие - отъявленные лжецы, подлецы и негодяи. Подобной публике во все времена находилось применение в системе государственного управления: они не нуждались и не нуждаются в «моральном обосновании» своих действий.

Российский либерализм, зародившийся в интеллигентской среде, стал своего рода отражением советского «реального социализма». Неэффективность экономики СССР трактовалась как неэффективность государственного управления вообще. Необходимость социальных гарантий ставилась под сомнение, так как в советской практике они приводили к инфантилизму и иждивенчеству. Неприятие КПСС приводило к неприятию государства в целом, во всех его проявлениях. Этому способствовала не только «народная традиция», но и большевистская политическая культура, для которой характерен максимализм, бескомпромиссность и желание уничтожить политического соперника, а не договориться с ним. Будучи идеологическими противниками большевизма (советского коммунизма), многие будущие политические лидеры российского либерализма оказались вполне себе большевиками в части политической культуры.

Вторым идейным корнем российского либерализма стал триумф неолиберализма на Западе. «Властителями дум» конца 80-х годов стали премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и президент США Рональд Рейган: они снижали налоги и сокращали социальные расходы. Неолиберализм привлекал своей логической завершенностью, четкостью принципов. Казалось, он давал ответы на все общественные вызовы, а Рональд Рэйган и Маргарет Тэтчер демонстрировали экономическую и политическую эффективность. Российским либералам тогда казалось, что рецепт прост и очевиден - нужно лишь сделать «как у них».

В то время, в конце 80-х - в начале 90-х годов, появился ещё один исторический персонаж, проводивший в своей стране либеральные реформы - чилийский диктатор Аугусто Пиночет. Идея, что Россию можно загнать к счастью «твердой рукой» в истории нашей страны была далеко не нова, но для российских либералов, чилийских опыт имел либеральную окраску. Тогда появилось странное расслоение российских либералов на «демократов» и сторонников «твердой руки».

Идеологи российского либерализма в лице «команды Егора Гайдара» прекрасно понимали, что большая часть населения СССР идей полной рыночной свободы и отказа от большинства социальных гарантий не примет. Желание иметь «свободную экономику» с минимумом регулирования и социальных расходов вступало в прямое противоречие с желанием принимать решения согласно воле большинства. Эти противоречия «разрешились» в ходе реформ 90-х годов и разгрома Верховного Совета РСФСР президентом Борисом Ельциным в 1993 году. Большинство людей, именовавших себя в ту пору демократами и либералами, в те критические моменты поддерживало Б.Ельцина, который декларировал демократические лозунги и был сторонником «либеральных реформ» Егора Гайдара и Анатолия Чубайса. Общность декларируемых ценностей и жгучая ненависть к КПСС сподвигли «закрывать глаза» на несоответствие методов борьбы со своими политическими противниками тем самым либеральным ценностям. Собственно, поэтому слова «демократия» и «либерализм» сегодня в России дискредитированы, хотя либералы, которых теперь называют системными, продолжают играть доминирующую роль в системе государственного управления Российской Федерации.

Вернувшись исторически немного назад, стоит отметить, что либерализм, как идеология, появился в XIX веке и как другие идеологии (коммунизм или национализм в различных формах), он был реакцией на вполне конкретную тогдашнюю политическую ситуацию в странах Европы – на остатки феодализма в обществе при бурно развивающихся капиталистических отношениях в экономике.

Неолиберализм 80-х годов XX века был реакцией на политическое устройство СССР и, как следствие, на всё растующие экономические издержки на социальные гарантии для населения в ведущих западных странах. Как тогда писали про Маргарет Тетчер, она взяла на вооружение старый добрый либерализм, и он сработал. Возможно, действительно либерализм и сработал в США и Великобритании, но в России он привел к катастрофическим последствиям.

Идеологи экономических реформ в России начала 90-х годов прошлого века исходили из собственных утверждений - «главное создать свободный рынок, а он все расставит по местам», «лучше бандитский капитализм, чем коммунизм», «нужно предложить партийной номенклатуре собственность в обмен на власть», «нужно сделать реформы необратимыми». Правда при этом не учли самую малость - либеральная теория вообще не задается вопросом, почему в стране соблюдаются законы и почему частная собственность обладает неприкосновенностью. Либерализм возник в странах, где соблюдение закона и неприкосновенность частной собственности исторически очень долгое время всегда были аксиомой, но при этом либеральная теория не рассматривает вопрос, как функционируют рынок и демократия в условиях неисполнения, частичного или полного, действующего либерального и демократического законодательства.

Государственное строительство в России после развала СССР показало, что рынок в коррумпированной системе не спешит расставлять всё по своим местам, а вопиющая несправедливость в ходе проведения реформ и приватизации общенациональной собственности до сих пор висит тем общественным «ружьём», которое должно «выстрелить» в конце либеральной политической пьесы. Как показала история России в ХХ веке, ни в какой идеологии не бывает незыблемых истин, всегда к любой теории общественного развития нужно подходить со здоровым скептицизмом и научным мышлением.

Исторический опыт либеральных реформ 90-х годов состоит в том, что нельзя традиционные духовно-нравственные ценности народа приносить в жертву идеологии. Если говорить шире, то вообще ни один из многочисленных идеологических «-измов», боровшихся в России в начале 90-х годов не был реализован, сегодня хочется верить, что ни либералы, ни патриоты, ни коммунисты не хотели получить такую Россию, какой мы ее видим сегодня. Разве есть идеология, которая выступает за коррупцию? Или тех, кто хотят, чтобы в городе были чистые тротуары, можно отнести к либералам, коммунистам или националистам? В те «лихие 90-е» мы видели, что жулики, проходимцы и приспособленцы прекрасно уживались и договаривались друг с другом, а порядочные люди были разобщены своими идеологиями.

Сегодня наше общество стоит перед задачей восстановления максимальной эффективности государства во всех сферах жизнедеятельности и жизнеобеспечения. Принимаемые законы должны соблюдаться, принятые решения реализовываться, жизнь и права человека должны быть защищены, а молодежь - видеть перспективу. Нынешняя система государственного управления справляется с этими задачами, скажем откровенно, плохо, поэтому не имеет перспектив развития, т.к. заточена до сих пор в большей степени на экономику ренты.

Задача построения современного эффективного государства не относится к области очередных «-измов». Считаю, что сегодня, в текущих политических реалиях, нужно исходить из того, что российское государство уже есть и нужно лишь определить приоритеты государственного развития, в рамках которых строить что-то прочное и долговечное. В истории России ХХ века попытки реализации того или иного «-изма» на руинах предыдущего государства приводила либо к диктатуре, либо к установлению олигархии.

В основе объективных законов развития общества лежит одна непреложная истина – сохранение жизни на Земле. В разные эпохи во исполнение этого глобального закона человечество использует разные общественные модели своего существования. Внедрение же той или иной идеологии всегда сопряжены с борьбой классов и элитных групп, но только сам народ, наделённый здравым смыслом (коллективным бессознательным), подсознательно чувствует, что и как надо делать. Я убеждён, что в нашем Отечестве господству либерально мыслящего меньшинства над многонациональным народом России приходит конец, что заканчивается время узкого круга миллиардеров, разворовавших страну и мечтавших вечно ею управлять.

Российский либеральный «эксперимент» подходит к своему завершению и он будет завершен либо путём переформатирования нынешней элиты, либо её полной замены. Государство вновь обретёт своё истинное назначение, где созидательный труд вновь станет основой деятельности людей и человеческих отношений между ними. Нет ничего удивительного, что активизация всех сил, заинтересованных в изменении политической системы в России, началась именно в 2019 году, т.к. требуется достаточно длительный переходной период, чтобы подготовить необходимую социальную и экономическую почву для неизбежных политических перемен после 2024 года. В настоящее время идеология либерализма, взятая на вооружение многими чиновниками («что хочу, то и ворочу»), вступила в противоречие с интересами подавляющего большинства населения России.

Межпартийная коалиция непарламентских партий «Народная альтернатива» считает, что традиционные общенациональные духовно-нравственные ценности важнее идеологии.

Мы выступаем за свободу, права человека и демократию, потому что хотим, чтобы государство уважало наши права и учитывало наше мнение. Человеческое достоинство должно цениться с рождения.

Свобода не противоречит справедливости. Честное вознаграждение за честный труд - это справедливо. Наказание за преступление невзирая на ранг, чин и богатство - это справедливо.

Лидерам политических партий нужно отказаться от вождизма, излишняя требовательность к другим только вредит делу. Необходимо предъявлять моральные требования в первую очередь к самому себе.

Личные качества политических активистов важнее идеологических убеждений - честные люди должны сотрудничать, несмотря на их идеологические разногласия. Подлец-единомышленник хуже идеологического врага.

Солидарность и сочувствие присущи нам не потому, что мы «коммунисты» или «либералы», а потому что мы – граждане Российской Федерации. Никто не должен быть брошен в беде. Дети не должны отвечать за политический выбор своих родителей в 90-е годы ХХ века, а теперь за их неумение встроиться в современную российскую жизнь и невозможность найти детям хорошего врача или учителя.

Обрушение государства недопустимо: прежде, чем отказываться от неэффективной, пусть даже крайне скверно, но работающей государственной системы, в начале нужно выстроить более эффективную и современную систему государственного управления.

Существующие проблемы власти, общества и бизнеса должны решаться с помощью здравого смысла и научного анализа, а не по очередным, придуманным кем-то, идеологическим клише. Прежде, чем ставить социальный и экономический эксперимент, ведущий к политическим изменениям по всей стране, нужно попробовать добиться реальных практических результатов в отдельно взятом муниципальном образовании или субъекте Российской Федерации.

Российским гражданам, каждому из нас, нужно ответить на один простой вопрос, а есть ли та политическая сила, которая заставит служить чиновников людям, а не своим корыстным интересам? Межпартийная коалиция непарламентских партий «Народная альтернатива» заявляет - такая политическая сила в Российской Федерации есть. Такой политической силой является общенациональная солидарность и жажда справедливости, любовь к своей Родине, своему народу и своей культуре.

07 декабря 2019 года Межпартийная коалиция непарламентских партий «Народная альтернатива» на съезде Партии малого бизнеса России будет преобразована В НОВУЮ ОБЪЕДИНЁННУЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ПАРТИЮ РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ. В нашей стране должен появиться тот политический класс, который в состоянии реально оценивать текущие вызовы исторического времени и ответственно понимать свои задачи, определяемые содержанием переходного периода до 2024 года с целью недопущения нового либерального сценария для России. Новая попытка либерализации Российской Федерации окончится развалом государства.

Следовательно, главной задачей формируемой новой общенациональной элиты в её стремлении сохранить российскую государственность станет борьба с навязанной извне и устаревающей политической системой, не позволяющей решать вопросы экономической, политической и информационной безопасности страны. Национальная безопасность совершенно недостижима при сохранении нынешней структуры российской элиты и условий её существования и воспроизводства.

Всё яснее для подавляющего большинства населения становится факт, что Россия вступила в полосу длительного глубочайшего конфликта с Западом, который будет оказывать на нашу страну возрастающее тотальное давление – экономическое, военное, политическое, информационное. Невозможно противостоять внешним вызовам, когда определённая группа существующей российской элиты, осевшая на всех этажах власти, своими действиями пытается создавать затяжной социально-экономический кризис, для выхода из которого требуется смена механизма государственного управления.

Экономическая слабость и нерешённость социальных проблем мешают России решать вопросы объединения распавшегося в 1991 году СССР на новых условиях, а потеря исторического времени лишает российское государство всяких шансов на успех интеграции на постсоветском пространстве, которая не роскошь, не блажь, а единственное средство обеспечения национальной безопасности.

Особенностью нынешнего переходного периода является острая борьба за информационные средства воздействия на российское общество. Необходимость победить в борьбе за информационные потоки толкает на борьбу за политический ресурс. Полученная политическая позиция должна помочь выиграть борьбу за ту экономическую модель, которая позволит нарастить военные возможности российского государства.

Борьба за экономику становится борьбой за политику. Движущей силой грядущих экономических, а, следовательно, и социальных изменений в стране должен стать массовый средний класс, состоящий в основном из мелких и средних предпринимателей, научно-технической интеллигенции, служащих, врачей, учителей, представителей творческих профессий, высококвалифицированных рабочих, поэтому тема среднего класса в России носит в значительной степени идеологический характер.

Средние слои населения в развитых странах выполняют функции экономического «донора», то есть являются производителями большей части доходов общества, а так же крупными инвесторами и потребителями. Более того, средний класс выполняет такие функции, как: обеспечение высокой производительности труда; производство и распространение знаний, информации.

Нельзя не отметить культурную функцию среднего класса, он являются основным «носителем» сформировавшихся ценностей, традиций, обычаев. Распространяя образцы собственной культуры на выше и ниже стоящие слои общества, средний класс выступает в роли культурного интегратора всего общества.

Процесс формирования и развития среднего класса в России относится к числу базовых социальных процессов на переходной период до 2024 года. Факт формирования среднего класса необходимо рассматривать в качестве важнейшего критерия оценки эффективности реформ и национальных проектов, свидетельствующего о прочности всей системы экономических, социальных и политических институтов. Именно средний класс поставляет кадры чиновников и управленцев разного ранга, как для государственного аппарата, так и для бизнеса. Саморегуляция и стабильность гражданского общества также основана на активности представителей среднего класса.

В нашей стране начался переходный период, где в условиях конкуренции различные политические силы уже вступили в борьбу за приемлемую для них политическую модель Будущего. Новая реальность после 2024 года не возникнет, если её не готовить заранее и победят те, кто уже сегодня будет действовать жёстко, авторитарно и решительно.

Ильдар Резяпов,

Председатель Партии ветеранов России

Пресс-служба

ПП «ПАРТИЯ ВЕТЕРАНОВ РОССИИ»

Тел.: +7(910) 009-04-27, +7(915)105-52-01,

e-mail: vpvr@veteransrussian.ru

www.veteransrussian.ru